Ходили по хоженным-перехоженным улицам, и все разговоры сводились к одному – кто, кого, где и как побил. Иногда выпивали, стараясь в такие моменты не попадаться старшим на глаза (говорили, что раньше младшему возрасту даже курить на улице запрещалось)
Особой удачей было поймать какого-нибудь чужака полоховатее. Попадались редко, про район гуляла слава, что сюда лучше не соваться. Поговорку, рожденную на Стройпромлесе – «Стройпромлес – страна чудес, зашел в кроссовках, вышел без» - можно было применить и к нашей местности. Да и вообще почти к любому району города в то время.
Так как кулаки чесались, а чужаки были редкостью, отыгрывались на бомжах и пьяницах. Но бомжей было мало – они постепенно перекочевали поближе к центру, где и сытнее, и бьют меньше. Алкашам же, живущим здесь, деваться было некуда, вот и страдали они порою от шпаны. Чаще всего были биты без особых, в общем-то, причин, просто потому, что это всегда оставалось безнаказанным.
Всегда – да не всегда. После одного случая лично я стал осторожнее относиться к пьянчугам.
Трое чуваков с нашего звена отмудохали выпивоху, пробив ему башку и сломав руку. А он оказался отцом Эдика, одного из старших с соседнего звена. Причем кричал дуракам об этом, а те не послушали. Эдика они не знали (район большой, знакомы не все, отчего случались порою казусы), но прислушаться все же стоило.
Эдик привез папашу к нам на сборы, и водил его от одного типа к другому, светя фонариком в лица. Мужик хоть и был в умат в момент избиения, но всех троих узнал.
Бил их Эдик примерно полчаса. Пару раз прерывался на перекуры, ждал, когда они поднимутся, и продолжал. Была зима, но он разделся до футболки, и истекал потом, так усердно бил.
Чуваки потом долго ссали кровью